Статистика
| Главная » Статьи » Истории из жизни |
Красный кабриолет (новогодняя история).
 - Вам нужна помощь? - заботливо спросила кассирша, указывая на переполненную тележку с провиантом. - Нет, спасибо, справлюсь, - вежливо отказалась я и покатила к выходу новогодний запас овощей, фруктов, ножек, грудок, тортиков и шампанского, аккуратно уложенных в пластиковые пакеты, отдельно от свечек, салфеток и прочих предметов домашней роскоши. Ну и что, что зима, - беспечно думала я, оглядывая огромную стоянку в поисках недавно приобретённой мечты моей жизни. - Зато весной я промчусь на бешеной скорости мимо Лёнькиного дома, тёплый ветерок будет по-хозяйски трепать мои короткие светлые волосы и легкомысленно заигрывать с кисточками шарфика на тонкой шее. Лёнька, по счастливой, конечно же, случайности, выйдет на крылечко выкурить сигарету, увидит эту прелестную картину и влюбится в меня без памяти, потому что в женщину за рулём ярко-красного кабриолета с чёрным откидным верхом не влюбиться без памяти невозможно... Машины на стоянке не было. Первоначальный ужас сменился вспышкой бурного веселья - вспомнила, что выехать из гаража мне сегодня так и не удалось: слетевшиеся "на пару дней" друзья из Калифорнии заняли накануне вечером всё пространство перед домом - верные древнему русскому обычаю начинать проводы Старого года за сутки до наступления Нового, мы достойно провожали его до утра, и после ночных бдений никто не пожелал вылезать в морозное утро, чтобы дать дорогу моей гордой "Соларе". - Возьми мою машину, какая тебе разница, на чём в магазин ехать, - прошептал полуживой Борька и протянул ключи от бесцветной малолитражки, взятой вчера поздним вечером в аэропортовском прокате... Беспомощно взираю на море иномарок, смех уступает место растерянности - обнаруживаю полный провал в памяти: ни марки машины, ни цвета, ни уж тем более номера я не запомнила - какая мне была разница, на чём в магазин ехать! Удобного маленького устройства с кнопочкой, на вызов которого откликнулся бы любой приличный автомобиль, на ключах от моего безымянного средства передвижения не было. И теперь мне, лишённой волею судеб машины, телефона, интернета, денег и навигатора - этих непременных атрибутов современной женщины, выскочившей на минутку в магазин, - виделись лишь две, равно безутешные, перспективы: обратиться в полицию или отправиться без звонка к Лёньке домой. Я выбрала второе. Руки, занятые пакетами с картошкой, морковкой и остальными ингредиентами предстоящего ужина, никак не могли подцепить, а главное - удержать! - две огромные пачки плотно уложенных розовых рулончиков. О том, чтобы щедро оставить их в тележке на потребу бездомным американским нищим, не могло быть и речи: понятия "туалетная бумага" и "дефицит" шагали неразлучной парой по мегабайтам моей памяти. Хах! проблема! Никакая это для нас, бывших советских покупателей, не проблема. Что делали добропорядочные матери семейств, когда аккуратно нарезанные восьмушки "Советского спорта" и "Московского комсомольца" были внимательно прочитаны и использованы по назначению? Они отправлялись на охоту за дефицитом. Услужливая память выдает знакомую московскую картинку: зима, мороз, женская толпа у входа в хозяйственный магазин, беспокойные лица в него входящих (а вдруг не достанется) и счастливые из него выползающих (успела!) - красивые вспотевшие женщины в длинных норковых шубах, увешанные пулемётными лентами серой туалетной бумаги. Доверчивые американцы не подозревают, что загадочность русской души напрямую связана с закалённой в боях за дефицитом русской смекалкой: распаковываю пачки, снимаю с шеи длинный чёрный шарф от Роберто Кавалли (grazie, Bobby!), нанизываю на него розовые бумажные бусины, оборачиваю себя несколькими кругами и отправляюсь в нелёгкий пеший поход. Я брела со своими улыбающимися авоськами по нехоженым пешеходным дорожкам вдоль шумного предновогоднего шоссе и вскоре перестала обращать внимание на холодный, пронизывающий ветер - случайно вызванные издалека картинки постепенно складывались в чёрно-белые кадры старой киноленты, пролежавшей на полке не один десяток лет, со мной в главной роли. - Как скучно мы живём! - беззвучно восклицала я голосом мокрого Ипполита. - В нас пропал дух авантюризма, мы перестали лазить в окна к любимым женщинам, мы перестали делать большие хорошие глупости. - Ты прав, старик, - соглашалась я с Ипполитом. - Мы даже не знаем почерка своих любимых и давно не целуем украдкой их письма, наспех отправленные во время короткого обеденного перерыва - кому придёт в голову украдкой целоваться с экраном монитора! - А помнишь этот уникальный, чисто русский ритуал: стирка целлофановых пакетов! Осторожно, боясь разорвать, мы промывали их тёплой водой с мылом, чтобы убить стойкий запах колбасы или селёдки, а потом бережно развешивали для просушки на кафельных стенках, отчего наши кухни - одинаково модно обставленные болгарской или чешской мебелью, с непременными четырьмя табуретками на трёх ножках - становились похожими на готовый к взлёту воздушный шар. - Или эти наши изумительные воскресные походы в Селезнёвские, Краснопресненские, Кадашевские да Сандуновские. Какое это было счастье: не мыться пару дней в ожидании банного воскресенья, а утром - не торопясь, очень обстоятельно - собирать огромную сумку с простынками, полотенцами, накидками, шерстяными вязаными шапочками для парилки, кремами и самодельными масками из овсянки, мёда, кофейной гущи, яиц и оливкового масла. Мы встречались у метро, и всю дорогу до бани, шумной гурьбой, обсуждали банные достоинства берёзы, эвкалипта и дуба; хвастались заваренными в бессмертных китайских термосах чаями с листиками мяты, липы, малины или чёрной смородины. Мы парились не меньше четырёх часов, каждый раз готовя классическую, "царскую" парилку, а потом выползали оттуда, пунцовые и разомлевшие, и принимались за разговоры да чаепития... Основательно проголодавшись от воспоминаний и свежего воздуха, я всё чаще и чаще поглядывала на свои развесёлые пакеты, но ни подмороженные за время похода клубни айдаховского картофеля, ни куриные окорочка, взрощенные трудолюбивыми амишами, меня не привлекали: я сползала всё глубже и глубже в пропасть своей беззаботной молодости. - Рассыпчатая картошка, купленная по случаю воскресенья на Химкинском рынке, и синенькие куриные ножки, такие трогательные в своей первозданной волосатости! Рыночные продавцы, в основном местные жители, беззлобно дурили нас, доверчивых москвичей, и не хуже тёзки диккенсовского героя манипулировали гирьками от весов - придя домой, мы взвешивали кучку картофеля, и она, как правило, оказывалась легче рыночной на 200-300 граммов. Мы не долго сердились на подмосковных "химиков" и относили разницу в весе за счёт несовершенства домашнего безмена. Безмен! Вот ещё одна этимологическая загадка прошлого, не разъяснённая толком даже дотошным Фасмером. Я шла со скоростью застывшей рядом автомобильной пробки, не обращая внимания на свою растущую популярность, а не на шутку разбушевавшаяся память продолжала провоцировать моё голодное воображение. - Любимые пончики, щедро посыпанные сахарной пудрой! Полугустой томатный сок, подсоленный с помощью одной на всех алюминиевой чайной ложки в стакане воды! А хрустящая горбушка белого хлеба, смачно откушенная по дороге из магазина! Ситники! Бог ты мой, что может быть вкуснее этого свежеиспечённого, а потом извалявшегося в муке кусочка теста стоимостью в 10 советских копеек! - Горячие пирожки на Соколе, с капустой, мясом и повидлом (как-кая гадость!) ловко выуживались краснощёкой продавщицей - в тёмно-белом фартуке поверх телогрейки и в вязаных перчатках с отрезанными пальцами - из гигантской алюминиевой кастрюли и заворачивались в бумажную ленту от кассового аппарата. Начинка обычно шла в рядом стоящую урну, а остатки тёплого пирожка, если и не утоляли голод, то согревали душу в ожидании синего рогатого троллейбуса или жёлто-красного трамвая. Я мысленно трясусь в 23-м трамвае, везущем меня, полуживую от студенческого недосыпа, домой с вечерних лекций, безучастно разглядываю окна московских девятиэтажек, освещённые, словно одинаково одетые близнецы из многодетной семьи, "хрустальными" люстрами "Каскад", которые невозможно купить за 16 рублей, зато легко достать за 25... Машинально поправляя на себе основательно растянувшееся изделие от Кавалли, я время от времени останавливалась, чтобы переложить тяжёлые пакеты из левой руки в правую - как будто от этого их вес изменится, - и это заученное движение вызвало в памяти очередной кадр мною же поставленного фильма. - Поход за продуктами заранее тщательно продумывался, и разрабатывался подходящий маршрут. Дальние магазины предполагалось обойти первыми и купить там только то, чего нет в ближних, причём наилегчайшего веса. Затем вступал в действие план "перехват", т.е. зигзагообразные движения от одного пункта к другому с начинающими толстеть сумками, которые приходилось постоянно перехватывать поудобнее или перекладывать из одной руки в другую - как будто от этого их вес изменится! Самые тяжёлые покупки оставлялись на самый близкий к дому объект... В тот раз таким объектом оказался не продуктовый магазин, а знаменитый "Зенитш" у метро Сокольники, что в пяти минутах ходьбы от моего дома - я зашла купить подарок приятелю, о котором он давно мечтал и который я присмотрела ещё несколько дней назад: роскошные гантели с накручивающимися дисками, по шестнадцать килограммов каждая. - Девушка, покажите, пожалуйста, во-о-он те гири, - поставив сумки на пол, обращаюсь к молоденькой продавщице со спортивным непроницаемым лицом. Она молча подает красавицу-гантельку, я с умным видом взвешиваю её в руке и решаю, что ничего, не сахарная, дотащу как-нибудь. Отсчитываю деньги в кассе и, в последний миг вспомнив из уроков физкультуры, что гантели - это тебе не штанга, их носят в обеих руках, плачу за две.... Жаль, что в школе я гораздо лучше успевала по физкультуре, чем по математике: чистый вес подарка составил не легкомысленно взвешенные шестнадцать, а ровно тридцать два килограмма, и полные вкусной снеди сумки сравняли общую массу моей ноши с моими собственными пятьюдесятью килограммами. Лишь тот, кто пробовал носить на руках самого себя, может представить мою долгую дорогу домой... Несмотря на бодрую походку, я начинала потихоньку замерзать, и внезапный порыв чикагского норд-веста мгновенно направил мою память в южном направлении. Я валяюсь на тёплом ялтинском пляже, ещё не ставшем местом добычи песка, а через мгновение оказываюсь на мелкой гальке Пицунды и распиваю с друзьями-грузинами "Букет Абхазии" - за здоровье гостеприимных хозяев. Разглядываю ситцево-гороховую рябь женских купальников и красивые тела загорелых мужчин, наивно счастливых в своём неведении: не пройдёт и пары десятков лет, и пуританская Америка снимет с них подчёркивающие мужскую стать короткие плавочки и оденет в яркие, свисающие до колен подштанники. Впрочем, их об этом предупреждали. Два с половиной века назад один из великих сынов России предсказал, что вся материя, сэкономленная на женских купальниках, пойдёт на пошив мужских пляжных костюмов. В письме к своему учёному приятелю Михайла Ломоносов писал: "Дорогой Леонард! Вчера открыл Закон сохранения материи. Суть такова: все встречающиеся в природе изменения происходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько материи прибавляется к какому-либо телу, столько же теряется у другого..." А говорят, нет пророка в своём отечестве! Привалившись к фонарному столбу, чтобы отдышаться, я настроилась было на просмотр очередной серии моего многосерийного фильма.... и в этот момент увидела свой кабриолет. Вернее, точную копию моей мечты, что терпеливо ждала меня в запертом гараже. Под наглухо застёгнутым, по случаю нежаркой погоды, чёрным верхом за рулём сидела девчонка лет шестнадцати, безучастно уставившись в бампер впереди ползущей машины и равнодушно зевая в кулачок. Меня поразило удивительное несоответствие образа этого юного зевающего существа тому волшебному ощущению полёта, который овладевал мною каждый раз, когда, будучи в её возрасте, я виртуально усаживалась за руль своего будущего автомобиля. - Ах ты, дурашка, - мягко пеняла я чьей-то папенькиной дочке. - Разве ТАК ездят в кабриолете! Разве ты не знаешь, что мечтой моей юности управляют не с помощью педалей газа и тормоза, а поворотом гордо посаженной головы и уверенным, чуть грустным взглядом. Впрочем, откуда тебе это знать - вряд ли нанятая твоим папашей мексиканская Арина Родионовна рассказывала тебе на ночь сказки про удивительную страну, где детям хватало шести карандашей, чтобы изобразить семицветную пёструю радугу ничуть не хуже самих Сакко и Ванцетти; про диковинную заокеанскую Русь, где свобода никому не ведомой Анжелы Дэвис ценилась дороже собственной, а участковый врач при переломе шейки бедра ставил единый на всю великую державу диагноз - ОРЗ. - А я сяду-у в кабриолет / И уеду куда-нибудь, - распевала я на всю Америку кабацким голосом на подходах к Лёнькиному бунгало. - На-а недельку, до второго / Я уеду в Ка-ма-ро-ва! Лёнька открыл дверь и в изумлении уставился на меня. Я настолько вжилась в свой юный образ за время просмотра собственных "Покровских ворот", что совершенно забыла о том, что выгляжу довольно необычно даже для нежданного гостя. - Извини, пожалуйста, я без звонка. Понимаешь.... - Алё-о-ша! - выдохнул Лёнька, а я замерла от неожиданности - этим ласковым, домашним Алёшей, вместо привычной Алёны, он называл меня очень редко, в порыве нежности, в самые интимные минуты нашей жизни. - Алёша! Ты потрясающе выглядишь. Ты всё-таки сделала это! - Что это? - не поняла я. - Господи, как же ты хороша! В общем, ладно, признаю, был неправ - сделала так сделала, ты и вправду помолодела лет на 20. Всё, всё, всё, пошли, я как раз баньку включил. - Да что сделала-то? - не унималась я, растирая замёрзшие руки. - Не кокетничай. Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Не то чтобы я был против этой твоей идеи с пластикой, или как вы там её называете - подтяжка? - просто боялся за тебя. Вон Танька твоя, до сих пор рыдает, что её теперь никто не узнаёт. Лёнька притянул меня к себе и почему-то охрипшим голосом продолжал: - Мне так нравятся твои морщинки вокруг глаз. Хорошо, что у этого эскулапа хватило мозгов их не трогать. Не знаю уж, что он сделал с твоим лицом, но вид у тебя - как у девчонки. - Всё не так, милый, - отвечала я, умирая от любви и нежности. - Всё не так. Просто... я купила себе кабриолет. Елена Крюгер
| |
| Просмотров: 882 | |
| Всего комментариев: 0 | |
